Д. Нестерово Нязепетровского района

Юбилейная дата со дня снятия блокады Ленинграда навеяла невеселые воспоминания.

Крещенские морозы с резким ветром пришли в Нязепетровск в последних числах января. На улицу в такую погоду пенсионеру выходить не хочется, и я погрузился в телевизор, смотрел фильм о защитниках Ленинграда в годы Великой Отечественной войны, о немыслимых мучениях горожан, особенно стариков и детей. Из-за постоянного недоедания, а вернее голода, люди умирали, не могли отогреться от морозов в неотапливаемых квартирах. Тяжело было смотреть фрагменты  фильма о первом  вывозе обессиленных детей и взрослых из осажденного Ленинграда на Большую землю. По всему нашему бывшему союзному государству были расселены ленинградцы, которые вместе с местным населением приближали великую Победу как могли.

В нашей семье в середине войны оказалась женщина в черном одеянии. По рассказам моих родных, у нее часто случались помутнения рассудка.

Верховодила в нашей семье бабушка, Мария Емельяновна, кормильцем была мама, Анна Ивановна Никитина, которая примерно с 1936 года работала дояркой на нестеровской ферме, а потом долгое время трудилась бригадиром дойного  гурта. Хотя она не ходила в школу, благодаря всеобучу получила азы грамотности. Жили мы в четырехквартирном бараке. Посреди крохотного жилого помещения был устроен очаг, который согревал нас в студеные зимы. Никаких перегородок, кухонь, спален не было — все ютились в тесном барачном боксе. Барак давно снесли, на его месте — силосные траншеи. А вот нестеровский склад — ровесник барака, сработанный умелыми руками совхозных первостроителей, — до сих пор используется. В маленьком жилом помещении  нас жило шесть человек: мама, бабушка, младшая сестра мамы Зоя, я и два моих старших брата: школьники Василий и Леня. Зоя только начинала постигать азы бухгалтерской работы.

Маму во время войны часто вызывали на совещания в областной совхозный трест: фронту и тылу нужны были масло, мясо и другие продукты. Она ездила на эти грозные совещания на поезде, с несколькими пересадками и долгими ожиданиями в Бердяуше. После возвращения из одной такой командировки порог нашего тесного барачного жилища вместе с мамой переступила высокая худющая женщина. Я, тогда еще только родившийся, знаю эту историю со слов родных. Мама, ожидая наш поезд в Бердяуше, увидела одинокую, потерявшую рассудок женщину. Сжалилась, пристроила ее около себя, поделилась скромной едой и взяла с собой, видимо, и билет купила. При женщине оказались документы. Она была вывезена из Ленинграда и во время очередного помутнения сознания отстала от своего эшелона. Помню фамилию привезенной женщины: Галанцева, а как звали, к сожалению, не помню.

Видимо, маме досталось от бабушки за то, что привезла в семью иждивенца, лишний рот. А в совхозной конторе маму поняли, поддержали, через какое-то время Галанцевой дали уголок и определили ночным сторожем на ферму. Ленинградка была безгранично благодарна маме, особенно за трудоустройство и постоянный приют в нашей семье. Со временем и у бабушки отошло сердце, и она как могла помогала Галанцевой. Ленинградка, по-видимому, была интеллигентка, совершенно не приученная к физическому труду, тем более на ферме, в которой в то время еще не было освещения. Наверное, мама и обучала Галанцеву уходу за коровами. Они  ночью часто освобождались от привязи и начинали бродить по коровнику в поисках корма. Коровы, как и люди, голодали. Как  Галанцевой удавалось привязывать в темноте коров, я представить себе не могу. А если, не дай Бог, случится падеж коровы или теленка — на другой день в совхозе уже допрашивал изнуренных женщин Гринчук.

В 1945 году наша семья купила домик на два окна на нестеровской «Камчатке».  Война закончилась, а Галанцева все еще жила в деревне.  На берегу Яблоньки у нас была баня «по-черному». Бабушка по воскресеньям топила ее, готовила большой чугун щелока: мыло было в дефиците. После вечерней дойки вся мамина бригада при свете коптилки мылась в тесной бане. Над каменкой была натянута проволока, на которой прожаривалось от вшей неказистое белье. Галанцева всегда ходила мыться последней. Разгоряченные банным жаром и веником женщины усаживались за стол, посреди которого шумел самовар и был готов картофельный крахмал. В большой металлической чашке заводили кисель, бабушка выставляла сметану, которой сдабривали варево, и с шутками-прибаутками опустошали посуду. Начиналось чаепитие. Для этого случая заваривали плиточный чай, большой комок сахара долбили на мелкие кусочки и с удовольствием, с шуршанием потягивали питье из блюдцев. Галанцева приходила из бани, когда доярки уже расходились по домам. Однажды мой средний брат Леня, безвредный озорник, подпер колом дверь в бане, когда там мылась ленинградка. Бабушка, почуяв неладное, лишь под утро освободила ее из банного плена. Представляю, как перепугалась Галанцева.

Теперь, на старости своих лет, отмечая великую Победу под Ленинградом, мне вспомнилось, как я после перенесенной золотухи сидел на бабушкином топчане в прихожей нашей избушки, а за столом сидела Галанцева и соскребала ножом остатки мяса с ребра животного. Она нашла кость на скотомогильнике и, как мышка, доставала подвяленное на солнце, оставшееся после собак мясо, которое, как стружка, закручивалось в тонкую  спираль. Мне по-детски тоже захотелось попробовать, но, видимо, боязнь наказания от бабушки помешала мне разделить трапезу с ленинградкой.

Мне она запомнилась всегда в черном одеянии, она никогда не смеялась, я не помню, как с ней общались мама и бабушка. Ростом она была высокая и когда-то, наверное, стройная, но в моей памяти она осталась какой-то надломленной. Не помню и ее лица: оно всегда  было скрыто черной шалью. Вскоре после войны Галанцева уехала в Ленинград. Сейчас я жалею, что от мамы, бабушки и тетки Зои узнал так мало подробностей, как жили в те военные годы  и почему мама привезла в нашу нищую семью полусумасшедшую женщину, которая наверняка рассказывала им о своем прошлом в мирном Ленинграде. Мама могла, как остальные пассажиры, поглазеть на ленинградку, посопереживать ей, уехать восвояси и  долго рассказывать односельчанам о тяготах эвакуированных, оказавшихся в чужих краях.

Н. ПЕРЕСТОРОНИН

 

Поделиться:
, ,
Похожие метриалы
Самые свежие публикации

Добавить комментарий

Войти с помощью: 

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *