Николая Георгиевича Чеченцева в Нязепетровске помнят как бессменного председателя районного совета ветеранов на протяжении двадцати лет. Великая Отечественная война оказалась навсегда впаяна в его судьбу и память, и Николай Георгиевич не мог молчать, делился воспоминаниями о своих военных годах на страницах газеты «Заря».
Славный путь
Н. Г. Чеченцев родился 7 декабря 1918 года в сибирском городе Татарск Новосибирской области. В начале 30-х годов семья Чеченцевых жила в Верхнем Уфалее. В 1936 году Николай поступил учиться в Севастопольское военное училище, но за месяц до его окончания бы отчислен в связи с арестом отца, который тогда работал секретарем райкома партии. По возвращении в Уфалей сыну врага народа с большим трудом удалось поступить в Челябинский учительский институт. После его окончания в 1939 году Николай Георгиевич приехал по распределению в Нязепетровск. Год проработал в восьмилетней школе № 3, встретив там свою будущую жену Любовь Григорьевну, тоже учительницу. Затем учительская семья переехала в Шемаху.
С самых первых дней войны Николай Георгиевич стал начальником допризывной подготовки Шемахинского сельского совета. В 1943 году молодой учитель решил уйти добровольцем на фронт. В качестве наводчика самоходной установки Н. Г. Чеченцев воевал на Украине, в Румынии, дошел до Берлина, принимал участие в боях на его улицах. Несколько раз ему чудом удалось избежать гибели — видимо, судьба хранила для последующих, послевоенных, не менее славных дел.
После войны Н. Г. Чеченцев вернулся к преподаванию. Окончив Челябинский педагогический институт, работал в восьмилетней школе № 3 г. Нязепетровска сначала учителем, затем директором. С 1946 года по 1949 год был первым секретарем Нязепетровского райкома комсомола.
С 1949 по 1970 годы Николай Георгиевич — заведующий районным отделом народного образования. В период его деятельности на этом посту получили развитие школьная самодеятельность и туризм, создавались школьные музеи, производственные бригады, школьные лесничества. На следующие девять лет (1970-1979 гг.) он вновь вернулся в школьные стены, но уже директором школы № 2.
С 1984 года и на протяжении двадцати лет Николай Георгиевич руководил районным советов ветеранов войны и труда. На этом почетном посту он делал все возможное для поддержки ветеранов, у которых пользовался огромным уважением. Особое внимание он уделял социальной защите старшего поколения. Николаю Георгиевичу удалось сохранить ветеранскую организацию и ее активную деятельность и в трудные 90-е годы.
В последние годы жизни у Н. Г. Чеченцева была заветная мечта — дожить до шестидесятилетия Победы. Увы, жизненный путь ветерана завершился за несколько месяцев до юбилейной даты — 2 февраля 2005 года, на восемьдесят седьмом году жизни.
Только на фронт!
Когда началась война, Николаю Чеченцеву было 23 года. В одной из статей, опубликованных много лет спустя после войны в газете «Заря», Николай Георгиевич вспоминал, что в то время он работал в Шемахинской восьмилетней школе, а 22 июня они вместе с женой Любовью Григорьевной приехали в Нязепетровск на городское гуляние, что развернулось на железнодорожной станции Нязепетровска. О том, что началась война, узнали ровно в 12 часов дня.
Тот полдень навсегда разделил на «до» и «после» жизнь и этой молодой семьи, и всей страны. Жизнь сразу же стала тяжелой:
«Хлеба получали по 400 граммов, хотя положено было 700. Хлеб выпекали и из овса. Но духом не падали, помогали колхозу и летом, и зимой, и весной», — писал в своих воспоминаниях Николай Георгиевич.
Имея за плечами неоконченное военное образование, с началом войны он стал начальником допризывной подготовки Шемахинского сельского совета. Молодого учителя не раз призывали в армию, но по разным причинами возвращали обратно.
В 1943 году Николай принял решение уйти добровольцем на фронт и получил направление в Свердловское училище. Там как раз началось обучение экипажей для будущей самоходной установки СУ-85, которую в срочном порядке разрабатывали на Уралмашзаводе. Новая самоходная установка обладала мощной 85-мм пушкой, которая позволяла уничтожать такие тяжелые немецкие танки, как «Tiger». Выпускники училища вместе с рабочими принимали участие в сборке самоходок и прямо в цехе готовились к отправке на фронт.
Чеченцеву сначала предлагали остаться в тылу, предложив стать секретарем комсомольской организации училища, но он категорически отказался:
«На фронт, только на фронт!»
Впервые познал войну
Прибыл Николай Георгиевич Чеченцев на фронт поздней осенью 1943 года. Полк, в котором он отслужил всю войну, входил в состав 2-й танковой армии, силы которой были направлены на ликвидацию Корсунь-Шевченковского выступа. Бои за выступ были настолько кровопролитными, что получили название «Второй Сталинград».
Как только полк прибыл на заданное место дислокации, то уже при выводе техники с железнодорожной платформы попал под бомбежку. Часть боевого состава погибла. Оставшиеся части были направлены к деревне Федюковка, где в новогоднюю ночь на 1 января 1944 года вступили в свой первый бой. В первые дни на фронте наводчик Чеченцев, по его собственному признанию, действовал очень неосмотрительно.
«Мы стояли в подготовке для наступления, в овраге. Иногда выползали, давали два-три выстрела и назад. Надоело, и я решил «прогуляться», хотя впереди были окопы противника. Это путешествие могло стоить жизни или плена. Как начинающий, я не понимал, что трассирующие пули — тоже пули и перед ними нужно «кланяться». Меня спасло то, что на голове был танкошлем, а иначе бы «прибрали». На обратном пути я кланялся и пробирался уже ползком, по-пластунски», — вспоминал Н. Г. Чеченцев.
Чем ближе продвигался полк к городу Корсунь-Шевченковскому, тем заметнее становились следы сражений: все чаще на пути танковой колонны попадались сожженные деревни, расстрелянные жители, мертвые красноармейцы.
«На окраине одного села увидели повешенную на журавле колодца 8-10- летнюю девочку. Подобное многие из нас видели впервые и, когда показалась колонна пленных немцев, хотелось пройтись по ним гусеницами», — сквозь десятилетия на страницах газеты вновь оживают жуткие подробности, описанные Н. Г. Чеченцевым.
Танковый полк, где он служил, подоспел в самый канун прорыва противником Корсунь-Шевченковского окружения. Подойдя к деревням Лысянка и Ольшанка, войсковые части Красной армии разместились в домах местных жителей. Никто не знал, когда немцы готовятся начать прорыв. Утро следуюшего дня начиналось как обычно:
«Все казалось спокойным, кто-то совершал утренний туалет, кто-то брился. Но вдруг началось что-то непонятное. Половина дома, в котором я находился, отвалилась — он развалился на части. Я бросился к машине, а в это время враг уже входил в деревню. Это немцы предприняли прорыв и выход из окружения. […]Мы били прямой наводкой, а они перли. Хозяйка нашего дома с дочкой погибли от вражеского снаряда. Трупы, трупы… Здесь впервые по-настоящему я познал войну».
Тройное спасение
В первые же месяцы на войне Н. Г. Чеченцев оказался в самой гуще событий. Участвуя в боях за взятие города Умани в начале марта 1944 года, ему три раза подряд удалось избежать гибели. Вот как это было:
«На подходе к Умани, у небольшой неглубокой речушки, на берегу стояла церковь, а за ней «тигр» или «пантера». «Уничтожить!» — поступил приказ. Я предложил зайти со стороны, а командир отправился в лоб. Но вдруг сильный удар, и наша самоходка загорелась. Мы стали задыхаться и сгорели бы заживо, если бы не помогли танкисты. Полуживых нас вытащили из ада на свет божий. Обгоревшего механика увезли в госпиталь, меня — на другую машину, где был ранен наводчик.
Там нам было дано задание — отрезать отступление немцев из Умани по шоссейной дороге. Мы встретили упорное сопротивление, которое стоило гибели многих танкистов, самоходчиков, пехотинцев. Печальная участь постигла и эту самоходку, где был я. Потеряв от удара управление, она прошла несколько метров по склону, врезалась в стоявший на обочине каменный дом и пушкой уперлась в стену.
Прислушались. Стояла тишина. Но стоило поднять люк, как по броне застучали пули. Мы поняли, что оказались в ловушке, под огнем немецких автоматчиков. Как выбраться из мертвой стальной коробки? В экипаже было четыре человека, но на окраине Умани к нам напросился отставший от своей машины заряжающий. Оказалось пять. Кто первый? Командир решил: первому выпрыгивать «гостю». Попытка закончилась тем, что его тело, сраженное пулей, повисло в люке. Его выпихнули. Вторую попытку предпринял заряжающий — его тело осталось лежать на моторе. Следующим оказался я, и на этот раз была удача — я благополучно оказался на земле и укрылся за машиной. Мне выбросили автомат, я стал прицельно бить по немцам, дав механику и командиру возможность выпрыгнуть.
Через окно влезли в дом — там прятались двое молоденьких пехотинцев. У каждого в винтовке осталось по одному патрону, а у нас по револьверу. Впереди была река — наше спасение или смерть. Командир объяснил, как бежать в разнобой и зигзагами. Пехотинцы были убиты сразу, механик у самой реки. Кому удалось добежать до воды, прыгнули и поплыли по течению. Мешал лед, но мы плыли, в этом было спасение. Через 200-300 метров нас увидели свои, и мы оказались в штабе нашей бригады».
Утром 9 марта Умань была занята. На следующий день Приказом Верховного главнокомандующего всем участникам Уманской наступательной операции, в том числе и Н. Г. Чеченцеву была объявлена благодарность за боевые действия.
Однако для экипажа самоходки тот заплыв не прошел даром: командир тяжело заболел и был по болезни отчислен из армии. А для Николая Георгиевича памятью о городе Умань стали хронический ревматизм и радикулит, которые и после войны еще долго давали о себе знать, временами вплоть до костылей.
Не уместить в одну статью всех фактов огромной и насыщенной военной биографии Н. Г. Чеченцева. В следующем номере мы продолжим рассказ о славном боевом пути нашего земляка.
Елена СЕВЕРИНА
