Откуда есть и пошла Шемаха: новая версия

В интернете продолжают иметь место данные о дате основания Шемахи, не подтверждённые архивными источниками.

Так, в одной из статей читаем, что

«в 1714 году на реке Уфа была основана Сорокинская пристань (ныне село Шемаха), откуда начиналось водное путешествие продукции заводов Кыштымского горного округа в европейскую часть России. …Рядом с этой пристанью на реке Шемаха в 1716 году Никита Никитич Демидов основал казенный завод по производству пушечных ядер…».

Скорее всего, это — из области легенд. До сих пор документов, подтверждающих время её основания — 1714 год, не найдено, и только лишь потому, что их просто нет. Как не было в 1714 году и заводов Кыштымского горного округа. Каслинский завод был заведён только в 1747 году Яковом Коробковым, а Кыштымские (Верхний и Нижний) — в 1757 году Никитой Никитичем Демидовым. Так что утверждение об основании Сорокинской пристани в 1714 году не соответствует действительности, как и утверждение о том, что Никита Никитич Демидов в 1716 году основал казённый завод. Его просто не было в это время на Урале. Хотя, Никита Никитич, действительно, прилагал немалые усилия, чтобы вслед за отцом Никитой Демидовичем Антуфьевым (Демидовым) и старшим братом Акинфием проторить дорогу на Урал. Но сделать это ему удалось только в начале 30-х годов XVIII века, уже после смерти отца (1725 г.) 9 июля 1730 года Берг-коллегия дала ему разрешение на строительство завода на речке Шайтанке, а уже 1 декабря 1732 года была задута домна. Так на Урале у Никиты Никитича Демидова появился Шайтанский завод (ныне Первоуральск). За Шайтанским заводом последовали построенные им  Верхнесергинский (1743) и Нижнесергинский (1744) заводы. В 1751 году у екатеринбургского купца (выходца из Тулы) Якова Коробкова он купил ещё и железный Каслинский завод. Позднее построил и в 1757 году пустил Кыштымские заводы в Исетской провинции.

Точной даты основания Сорокинской пристани пока не найдено. Но согласно архивным документам именно Никита Никитич Демидов купил у башкир Упейской волости в 1756 году Шемахинскую дачу, на которой и находилась Сорокинская пристань.

«Лета 1756 года марта 18-го Уфимского уезда Упейской волости вотченные башкирцы Кардель Бащикин, ясаул Балтынбай Юсаев, сотники Сафар и Назар, староста Янгильды Баширов, рядовые Салтан, Габдулхай, Анвар сотоварищи, а всех 53 человека с общаго той Упейской волости согласия отдали тулянину железных заводов и пристаней на реке Уфе содержателю Никите Никитичу Демидову жене его детям его и наследникам их старинной своей вотчины землю Шемахинскую дачу…».

Содержателю заводов и пристаней… Значит, кроме Уфимской пристани Сергинских заводов на Уфе были и другие его пристани, в том числе и Сорокинская. Согласно другому документу жители Сорокинской пристани пользовались арендованной землёй на левом берегу Уфы «с давних времён, и гораздо раньше 1756 года…». С давних времён, когда ещё и пристани не было.

«Здесь всегда жили люди, — пишет Михаил Фонотов, челябинский журналист, — и здесь им нравилось».

Ещё бы. Земли за Уфой — «паши — не хочу», воды — залейся, рыбы в реках — руками лови, а в лесах — ягод, грибов, зверья всякого… Неслучайно ещё в 6 тысячелетии до новой эры, по заключению археологов, сюда ступила нога древнего человека.

В 1758 году Никита Никитич умер, заводы Каслинский и Кыштымские с Сорокинской пристанью стали собственностью его сына, тоже Никиты. И уже Никита Никитич младший хлопочет в Берг-коллегии разрешения на строительство завода на речке Шемахе. 16 марта 1760 года он получил разрешение Берг-коллегии на сооружение рядом с Сорокинской пристанью, на речке Шемахе, завода с 4 кричными молотами. Здесь Никита Никитич построил плотину и пильную мельницу, а вот завод построить не успел. Вначале сгорели деревянные фабрики Кыштымского завода, затем началась крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева. Каслинскому и Кыштымским заводам был нанесён серьёзный урон, а построенный им Азяш-Уфимский завод был вообще сожжён до основания. Пострадала от рук башкирцев и Сорокинская пристань, и пильная мельница, полностью выгорел вешняковый спуск на плотине. Пришлось всё восстанавливать. Денег на новый завод на речке Шемахе, наверное, не нашлось. Демидовскую задумку осуществил вольский купец Лев Иванович Расторгуев, купивший Кыштымские и Каслинский заводы с Сорокинской пристанью. В 1809 году он заложил на речке Шемахе вододействущий железоделательный завод, пуск которого состоялся 14 мая 1812 года, и который без малого 100 лет работал на хозяина и его наследников.

Тяжело и обидно, что нам до сих пор не удалось установить смысл названия речки Шемахи, и почему пристань, заведенная в XVIII веке при впадении Шемахи в Уфу, называлась Сорокинской. Не удалось пока обнаружить и документальных сведений о времени её основания.

В Азербайджане тоже есть Шемаха. Очень древний город. Но и там нет единого мнения о его происхождении. Арабские авторы связывают название с именем то поэта, то полководца. Якут Хамави — мусульманский учёный и писатель, филолог, путешественник, историк и географ, живший на стыке 12 и 13 веков, — отмечает, что корень слова Шемаха составляет «шамёх», означающее «возвышенность».

Другой османский путешественник Эвлия Челеби, более 40 лет путешествовавший по Османской империи и сопредельным государствам, связывает имя «Шемаха» с именем «Шамэхи», потому что первыми переселенцами сюда были выходцы из Шама (Дамаска). Дагестанцы говорят Шэмаги. А ведь нашу Шемаху тоже нередко называли, да и сейчас называют, Шемагой.

Абдул Саламзаде, азербайджанский советский искусствовед, полагал, что слово «Шемаха» представляет собой соединение «шам» и «эхи» и произошло от арабского слова «шамех». В первом случае оно означает «брат Шама» (Дамаска), а во втором — «высокий». Слово «Шемаха» также пытались произвести от «шах» (великий) и «мах» (город).

А вот уральские и местные краеведы связывают название нашей Шемахи то с Шемагуллой, то с жившим некогда в Шокурово Шемагулловым, чьи коши, по их мнению, стояли на речке. Наш земляк и краевед Павел Фёдорович Федотов предполагает, что название речки произошло от имени хана киргиз-кайсацского среднего жуза Шемяки. И не без оснований. В материалах по истории Башкирской АССР содержатся сведения о том, что этот хан дважды «ходил воевать» Башкирию и дважды потерпел поражение. А во время башкирского «замешательства» (восстания) в 1735-1740 годах он приходил сюда со своим войском, чтобы поддержать башкир, но от его помощи они отказались. В документах царской администрации Астраханской губернии периода 1724-1726 годов также многократно говорится о «хане казахов и каракалпаков» по имени Семеке (Шемахи, Шемяка, Шемяки). Кстати, одна из рек, впадающих в Волгу в Астраханской области, также носит название Шемаха.

Совсем недавно, знакомясь с интерактивным словарём башкирского языка, я услышал с детства знакомое слово — шемаха. Оказывается, так в башкирском языке называется фиолетовый цвет — шәмәхә. Скорее всего, за цвет воды и назвали древние башкиры речку, впадающую в Уфу. Уфу они называли Караиделью — чёрной рекой. В отличие от Уфы вода в Шемахе светлее и, действительно, если присмотреться, с фиолетовым отливом. Река чистейшая, а на перекатах в ней можно поймать красивые, часто фантастические отблески различных красок. Эта версия, основанная на её природном происхождении, на мой взгляд, ближе к истине.

Почему же пристань, заведённую на Уфе, назвали Сорокинской? Вряд ли её назвали, как предполагает П. Ф. Федотов, по фамилии братьев Сорокиных, коробковских и демидовских крепостных, которые якобы строили пристань. А может, всё-таки её название каким-то образом связано с сорокой — этаким нашим уральским павлином? А почему бы и нет. Место при слиянии рек Уфы и Шемахи вполне пригодно для их обитания. Рощицы и перелески, да и Арасланкова деревня была неподалёку.

Оказывается, в стародавние времена шкурки сорок из-за их красивой окраски использовались в качестве декоративно-отделочного материала. Особенно красивы блестящие, зеленовато-черные, длинные, мягкие перья хвоста, которые главным образом использовались в шляпном деле.

Не потому ли араслановские мужики активно занялись сорочьим промыслом? Охотничьи угодья занимали довольно обширную территорию, в том числе и на правом берегу Уфы. Николай Лукич Скалозубов, руководитель статистического отдела Красноуфимского земства, во время разъездов по уезду в 1887 году в своём дневнике сделал довольно интересную запись:

«В Арасланковой башкиры охотятся за сорокой. Приезжие скупщики дают по 10 копеек за пару. Сорочьи шкурки в большом количестве сбываются на ярмарке в Мензелях».

По данным энциклопедии российского экспорта, в начале XX века из России ежегодно вывозилось за границу, главным образом в Германию и Францию, декоративного пера различных птиц, в том числе и сороки, на сумму до полутора миллионов рублей. Перед Первой мировой войной за шкурку сороки за границей платили от 20 до 75 копеек. Да, знали бы араслановские мужики, как их надували заезжие скупщики…

В середине XVIII века на правом берегу Уфы, в сорокинском урочище, скорее всего и поселились новрогородские старообрядцы, арендовавшие землю у араслановских вотчинников. А за селением так и сохранилось название — Сорокино, следовательно, и пристань назвали Сорокинской. Кому принадлежит идея строительства на этом месте судовой пристани? Якову Коробкову, который стал строить в 1747 году Каслинский завод, или всё-таки Никите Демидову, который в 1751 году купил этот завод? Предстоит выяснить. Одно скажу: Сорокинская пристань появилась не на пустом месте. Истина где-то рядом.

Н. КИСЛОВ, научный сотрудник музейно-­выставочного центра